Освоение Псковской земли славянами началось в середине I тысячелетия нашей эры, вероятно с территории среднего Повисленья. Вызвано это было экологической катастрофой, обрушившейся на Северную и Среднюю Европу в IV - V вв. Резкое похолодание (самое сильное за последние 2000 лет) привело к стремительному переувлажнению территории. Реки и озёра вышли из берегов, плодородные низменности - основа земледельческого хозяйства региона - оказались затопленными, превратились в болота. Жители густо заселённой и совсем недавно плодородной области оказались на грани гибели. Доведенные до отчаяния разноэтничные племена бассейна Вислы обрушились на соседей. Началось Великое Переселение Народов.
Примерно в середине I тысячелетия один из привисленских народов пройдя через Мазурское Поозерье и Среднее Понеманье и включивший в себя значительную долю верхнеднепровских балтов, по Судомской возвышенности достигает бассейнов Чудского и Ильменя. Земли эти на тот момент заселяли прибалтийско- финские племена, так называемые «носители культуры текстильной керамики» - возможно именно их пришельцы-славяне называли чудью. Немногочисленные охотники и рыболовы не смогли оказать сопротивления многочисленным и хорошо организованным группам пришельцев. Возможно уже тогда их называли «кривичами», во всяком случае для одного из соседних народов - будущих латышей - примерно с того времени русские навсегда стали «krievs».
Пришельцы принесли с собой свою систему хозяйства, особенный погребальный обряд - сооружение многометровых погребальных насыпей, и воинские традиции Средней Европы.
В период переселения из Повисленья будущие кривичи, вероятно, имели весьма боеспособное и подчинённое централизованному руководству войско - в противном случае они не сумели бы сохранить этническую идентичность и оказались бы поглощены многочисленными племенами, через территории которых двигались к своей новой родине. Первоначально закрепившись в верховьях Ловати и Великой они двумя потоками продвинулись к Чудскому озеру и Ильменю.
У трёх ветвей (или племён?) кривичей возникших в эпоху КПДК судьба сложилась по-разному. Первая группа стала очагом проникновения славян в бассейны Западной Двины и верхнее Поднепровье, где позднее возникают княжения кривичей-смолян и кривичей-полочан.
В земли ильменских кривичей в VIII веке вторглись словене, пришедшие из более южных земель. В это время различия между основными славянскими культурами и кривичами стало достаточно заметным (в первую очередь из-за включения в число кривичей значительного числа финно-угров и балтов) и скорее всего пришельцы не воспринимали аборигенов Приильменья, как родственное племя. Именно поэтому они позиционировали себя как единственных славян в регионе. Некоторое время кривичи и словене жили чересполосно (чему способствовала разница в их укладе - хотя и у тех и у тех основу хозяйства составляло земледелие, но у кривичей подсечно-огневое, а словене пашенное), однако вскоре пришельцы окончательно подчинили себе местное население.
Псковско-Изборская земля сумела сохранить независимость. Возможно, из-за того что имея своими соседями воинственную прибалтийскую чудь псковские кривичи вынуждены были сохранять племенное единство, и содержать пусть и немногочисленные дружины. Установление власти словен в Приильменье вызвал отток местного населения на юго-запад - в земли кривичей-полочан и на запад - в земли кривичей псковских. Уходили в первую очередь представители племенной элиты - князья, воины, торговцы - которые могли обеспечить себя средствами существования и на чужой территории. Беглецы входили в местные роды усиливая их. Судомская возвышенность - дорога по которой кривичи пришли на русский Северо-Запад - стала границей разделивших земли независимых кривичей и тех кто подчинился словенам-ильменским.
До вторжения словен у кривичей не было сильных противников на территориях которые они занимали. Определённую опасность для западных кривичей представляли воинственные эсты, но те так и не сумели сколько-нибудь объединиться и славяне успешно теснили их на запад. Именно в этот период на территории Юго-Восточной Эстонии возникает цепь крепостей, выстроенных, что бы препятствовать натиску восточных соседей. Угроза внезапных нападений вынуждала эстов отходить на запад, где они могли рассчитывать на поддержку сильных сородичей.
Мы очень мало знаем о том, чем сражались предки псковичей - носители археологической Культуры Псковских Длинных Курганов (КПДК), ещё меньше мы знаем о том, как они сражались. Вся информация которой мы обладаем, происходит из археологических источников и только сравнивая эти предметы с оружием территорий на которые когда-то переселились соседи и родственники наших предков мы можем выделить некоторые особенности местных военных традиций.
Несмотря на то, что охота всегда занимала значительное место в жизни лесных народов - и кривичи в этом отношении не были исключением - лук у «лесовиков» очень редко становился боевым оружием. Объяснялось это следующими причинами.
Охота в лесу не требовала ни дальнобойности от лука, ни высокой меткости от стрелка. Знаменитые выстрелы «в глаз белки» обычно производились с дистанции 10-20 шагов, да и при пушной охоте того времени достаточно было попасть тяжелой тупой стрелой в бок зверька, чтобы он, оглушенный, упал с дерева. Густой подлесок и часто растущие стволы деревьев с одной стороны позволяли подобраться к объекту охоты на небольшое расстояние и поразить его почти в упор, а с другой мешали полёту стрелы и делали почти невозможным найти её после неудачного выстрела на большое расстояние. Несомненно луки использовались при обороне или штурме небольших крепостей - число которых в регионе было довольно значительным - а также для поджога укреплений или жилищ.. Возможно, только на побережьях озёр и в зоне постоянных славяно-чудских конфликтов на западе Псковской земли, где довольно рано должны были возникнуть сообщества профессиональных воинов, население пользовалось более мощными луками, и использовало их в качестве боевого оружия. Поражающие возможности лесного лука можно было усилить, нанеся яд на наконечники стрел; южные сородичи кривичей воевавшие в это время против Византии так и поступали, возможно, эта практика была распространена и у северо-восточных славянских племён.
Основным оружием и кривичей и их основных противников стали копья. В большинстве случаев метательное копьё (дротик или сулица, как его чаще называли в восточнославянских землях), которое можно было прицельно метнуть на 20-30 метров, не опасаясь что его полёт отклонит случайная ветка, оказывалось предпочтительнее лука. Вероятно как и у большинства «среднеевропейцев» воин носил с собой два копья - одно из них метали в противника, а вторым сражались в ближнем бою. У копий были довольно тонкие - около 2 см. в диаметре древки, которые могли в длину достигать полутора - двух метров. Постепенно происходила специализация копий - на наконечнике метательного могли появиться шипы (копьё, таким образом, превращалось в зазубренный дротик -«ангон», как его называли на территории Западной Европы). Наконечники копий для ближнего боя становились массивнее, древки таких копий, скорее всего, обматывались ремнём из сыромятной кожи, укрепляющим и предохраняющим дерево от повреждений. Это оружие сохраняло популярность более тысячи лет. Ещё в 1501 году разбитые в битве при Серице псковичи обороняли Выбутские броды через р. Великую «искрутишася щиты и сулицы».
Вторым основным оружием региона становится боевой топор, с узким лезвием и довольно короткой рукоятью - даже позднее, когда на полях сражений начинают господствовать мечи и сабли население территорий на которых существовала КПДК (Причудье и Приильменье) сохраняет верность привычному оружию, и возможно именно из-за этого получает от своих южных противников прозвище «плотники». Одной из причин по которых длинноклинковое оружие распространённое в этот момент у прибалтийских балтов и финно-угров не получило распространения среди кривичей была удалённость последних от торговых путей ведущих к основным оружейным центрам Раннего Средневековья. Соседи тогдашних «псковичей» по понятным причинам не стремились снабжать их передовым вооружением.
Главным (и возможно единственным) средством защиты воинам кривичей служил деревянный щит, чаще всего круглый, диаметром около 70-80 см. с круглым умбоном (выпуклой металлической бляхой, прикрывающей рукоять щита) по середине. Набранный из тонких (1-1,5 см) упругих дощечек и пропитанный известковым раствором он надёжно прикрывал своего владельца от плеча и почти до колена, а из-за своего относительно небольшого веса и центрального расположения рукояти был достаточно подвижным, и позволял защитить от ударов голову и плечи.
Остатки других видов защитного снаряжения (доспехов, шлемов) до нас не дощли, из чего можно сделать вывод, что они если и встречались то крайне редко. Возможно роль доспехов частично выполняла наплечная одежда и шапки из шкур мехом внутрь.
Немногочисленные находки шпор говорят о том, что среди воинов-кривичей были и всадники, наверняка немногочисленные - низкорослые лесные лошадки мало подходили для конного боя, использовались в основном как средство передвижения.
Крепости - городища этого периода невелики по площади. Они служили, скорее всего, местом жительства для одного рода или убежищем для населения небольшой округи, окруженные рвами (иногда несколькими) с валами и частоколами. Останки подобных укреплений встречаются достаточно часто и не всегда можно определить - были ли это крепости кривичей или их предшественников и конкурентов. Многие из них погибли в результате пожаров.
Вооружение во-многом определяло и тактику боевых действий, к ней вполне применимо данная императором Маврикием характеристика тактики южных славян в VI в. нападавших на границы Византийской империи: «ведя разбойную жизнь они предпочитают совершать нападения на своих врагов в местах лесистых узких и обрывистых. С выгодой для себя они пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями, ночью и днём выдумывая многочисленные уловки... Пребывая в состоянии анархии и взаимной вражды, они не боевого порядка не знают, ни сражаться в правильном строю не стремятся, ни показываться в местах ровных и открытых не желают. Если же и приходится им отважиться при случае на сражение они с криком, все вместе, понемногу продвигаются вперёд. И если неприятели поддаются их крику, они стремительно нападают; если же нет, прекращают крик и, не стремясь испытать силу врагов в рукопашной схватке, убегают в леса, имея там большое преимущество, поскольку умеют сражаться подобающим образом в тесных местах...».
В других византийских источниках упоминаются славянская конная разведка, и верховые лошади славянских вождей, но в бой славяне старались вступать пешими, в частности из-за того, что бой предпочитали вести на пересечённой местности.
Таким образом, мы можем представить себе, как сражались псковские кривичи в начале своей истории. Рассматривая войну, скорее как источник добычи, чем как способ захвата новых земель (славяно-чудской рубеж установился достаточно быстро и смещения его в дальнейшем были не слишком значительными) кривичи и эсты перманентно воевали в пограничной зоне - угоняя друг у друга скот, захватывая в плен женщин и детей, грабя незащищённые села. Основными направлением вторжений псковских кривичей как и в последующие времена были Юго-Восточная Эстония (Уганди), Южная Эстония (Саккала, сосолы древнерусских летописей), Западное и Северное Причудье (Вайга, Вирония, Соболиц).
Исходя из этнографических параллелей такие набеги совершались небольшими пешими отрядами в состав которых входило от 5 до 20 человек (в последнем случаев основном молодёжи, во главе с несколькими опытными воинами). Набег устраивался или в зимнее время (после ледостава), либо во второй половине лета, и направлялся обычно не против ближайших соседей, а против тех, кто проживая на значительном расстоянии, не смог бы сразу определить направление в котором нужно было организовывать преследование. Скрытно подобравшись к чужому селению и выждав благоприятный момент кривичи (или эсты, в зависимости от того кто в конкретном случае оказывался нападающей стороной) либо с криком врывались в селение (если чувствовали , что превосходят противника в числе и умении) или же старались тихо угнать скот, увести лошадей, украсть женщин. Удачный набег вызывал ответный поход пострадавших, неудачный служил поводом для более массового похода, целью которого было отомстить за своих погибших.
В этом случае могли объединяться силы нескольких родственных селений, к ним могли примыкать и союзники - кривичи или те чудские общины с которыми у славян сложились дружественные отношения. Число участников таких походов могло достигать нескольких десятков (в исключительных случаях сотен) человек. Остриё таких походов обычно было направлено против селения «обидчиков», но в случае если причиной мести была гибель знатного человека или многих соплеменников, то объектом нападения мог стать и центральное поселение враждебной земли. Несмотря на то, что нападение старались совершить внезапно, сам по себе сбор такого крупного войска не мог не привлечь особого внимания соседей. Если те чувствовали себя в силах отразить вторжение, они старались перехватить противников на подступах к своей земле и разгромить в полевом сражении, в противном случае подвергшаяся нападению сторона стремилась отсидеться в укреплённых «городцах». Чаще всего это им удавалось, не имевшие с собой значительных запасов продовольствия нападающие не могли долго держать укрепление в осаде, а при отсутствии технических средств единственным способом взять крепость был чреватый большими потерями и возможным позором неудачи прямой штурм. До него дело доходило только в крайних случаях, обычно же взяв откуп, или удовлетворившись убийством либо пленением нескольких представителей вражеского племени, мстители возвращались в родные края.
В случае победы вражескую крепость разрушали и сжигали. Не имеющая укреплений округа оказывалась беззащитной перед нападениями и оттого вынужденно миролюбивой. Уведённые в плен женщины и дети либо вливались в состав родов победившей стороны, либо формировали особую прослойку полузависимого населения внутри племени - предшественницу более поздних смердов.
Постоянные, пусть и малые войны вели к консолидации кривичей вокруг наиболее сильных и воинственных (а значит лучше обеспеченных в материальном отношении) общин. Вероятно, на начальном этапе на роль объединяющего центра на раннем этапе претендовали три крупных поселения - Изборск, Камно и Псков. Сначала ближе всего к победе в этой гонке оказался Изборск, обладающий мощными укреплениями, и из-за своего месторасположения в глубине кривичской территории слабодостижимый для вражеских набегов. Недостатком этого протогорода было удалённость от водных путей, основных транспортных артерий Раннего Средневековья. Города стоящие на крупных путях оказывались в выигрышном положении не только из-за того, что они наживались за счет торговли, но и служили точкой притяжения всем тем кто по какой-либо причине оказался вырван из привычного окружения, и вынужден искать себе новое место в жизни. Смешение разноплемённых воинов, торговцев и ремесленников провоцировало развитие новых технологий. Недостаток ресурсов, которые могла обеспечить ближайшая округа, требовала подчинения и обложения данью соседних земель. Городские центры вынуждены были вести агрессивную по отношению к ближайшим соседям политику, и благодаря постоянному притоку переселенцев имели такую возможность. Именно удачное расположение обусловило возвышение Пскова за счёт двух непосредственных соседей. Городец Камно прекратил своё существование. Изборск подчинился более сильному соседу, сохранив, вероятно, некоторую часть автономии, и превратился в стража западной псковской границы. Постепенно Псков распространил своё влияние на бассейн р. Великой и всё восточное Причудье. Псковское озеро стало внутренним водоёмом Псковской земли. В это время у восточных соседей шла своя жизнь: возникла «Новгородская» конфедерация словен, кривичей и веси (при несомненном доминировании в её составе словен), призвавшая в свои правителя Рюрика, дружины Олега и Игоря двинулись на завоевание Великого Днепровского («из варяг в греки») пути. Под ударом варягов пало Смоленское княжество кривичей, признало свою зависимость от них - Полоцкое. Затем в состав державы Рюриковичей вошёл Киев. В 903 году князь Олег просватал за своего наследника Игоря Рюриковича (в этот период вероятно еще князя Новгородского) Ольгу Псковскую. Псковские кривичи вошли в состав Киевской Руси.
Это событие не слишком затронуло военные традиции псковичей. На начальном этапе основу киевского войска составляли в значительной части именно северные племена принёсшие в новое объединение свои обычаи. Византийский император Никифор II Фока, современник походов Святослава предлагает использовать росов, так же как византийских дротикометателей - пехоту защищённую в основном щитами и вооружённую двумя тремя метательными копьями - для перекрытия брешей в прорванной линии строя. Лев Диакон также упоминает, что атакующие византийцы оказывались под «ливнем копий». Тесные связи с Южной Русью и Балтикой увеличило число профессиональных воинов в регионе, открыло доступ к высококачественному оружию и доспехам - в первую очередь мечам и кольчугам, - но не изменило ситуацию в Чудском приграничье.
Перманентная «малая война», временами перераставшая в значительные конфликты, требовала привлечения к боевым действиям всего боеспособного населения. Это не позволяло всем военным функциям сосредоточиться в руках небольшого числа дружинников-профессионалов и формируемого из состава зажиточных горожан элитного ополчения «тысячи» - поэтому простое, не требующее от изготовителя особого мастерства и потому дешёвое, традиционное оружие продолжало быть востребованным.
До начала XIII в. мы видим, что вооружение псковичей сравнительно с более ранним периодом неизменяется принципиально. Новации касаются скорее внешнего вида оружия, чем его функционального назначения. Пожалуй, единственное изменение кажущееся существенным, произошло в применении лука. Укрупнение размеров наконечников стрел и возрастание встречаемости их в культурном слое поселений говорят об увеличении мощности луков и частоты применения их во всяком случае в нижнем течении р. Великой, и Изборской округе. Скорее всего это было связано с изменением направленности военных действий в это время.
Грабительские набеги с обеих сторон, заменяются планомерными походами псковичей - сначала в составе великокняжеских войск, а затем и самостоятельно - ориентированными на установление постоянной дани с прибалтийских племён в первую очередь Западного Причудья (где постоянным центром сбора дани становится Юрьев(Тарту), Талавы и Очелы (Адзеле). Подобные вторжения должны были часто приводить к столкновениям крупных воинских отрядов в правильных сражениях на открытой местности. В этих условиях дистанционный бой начинал играть заметно большую роль нежели в «эпоху набегов». Вероятно по этой же причине, как по всей Руси, кроме круглых щитов начинают применяться миндалевидные, а затем и треугольные, высотой около метра и шириной около 80 см.
Первая половина XIII в. принесла Руси новых врагов. Псковичам не пришлось непосредственно столкнуться с монгольскими войсками, и в целом комплекс вооружения северо-западной Руси на начальном этапе не подвергся ориентализации. Только после присоединения к Москве можно говорить о широком вводе в обращение «восточного» оружия и «татарской» тактики.
Гораздо большее влияние на развитие военного дела оказали непосредственные соседи и противники Пскова. С юга в Псковскую землю начали вторгаться литовцы. На западном направлении расширяющие зону своего влияния в Прибалтике псковичи столкнулись с идущими от Риги германскими крестоносцами. Первые представляли собой многочисленные мобильные конные отряды, совершавшие глубокие грабительские рейды по землям соседей. Вторые принесли с собой тактику боевого взаимодействия рыцарской конницы (включавшей в себя как собственно рыцарей, так и «сержантов» - наемников незнатного происхождения, тоже сражавшихся как тяжелая кавалерия) и пеших арбалетчиков и широкое применение клиновидного строя - «свиньи» русских летописей. Столкновение с новыми противниками заставили псковичей расширить ассортимент своих тактических приёмов. С первых столкновений с «русскими из города Пскова» ливонские хроники отмечают наличие в составе русского войска значительных отрядов лучников - лук хоть и уступал арбалету в мощности, позволял вести гораздо более скоростной обстрел по большим площадям, а сложность обучения лучников во многом компенсировалась широким распространением лука в быту лесного населения.
Труднее было противопоставить что-то вражеской коннице. В отличие от, например, Новгорода, во Пскове так и не сложилось крупное (боярское) землевладение - основной источник конного войска в Древней Руси. Создание постоянного конного войска на основе «разруба» - когда человек или группа лиц с определённым доходом снаряжали воина с определённым вооружением - решало проблему только отчасти. Мелкие и средние землевладельцы далеко не всегда могли позволить себе содержать специального боевого коня, и в результате выезжали в бой на обычных, довольно низкорослых и (что крайне важно в условиях столкновения всадников) легковесных лошадях. Сражение псковской и орденской конниц под Изборском в 1240 г. явно показало решительное преимущество тевтонских всадников, военно-монашеские ордена не напрасно считались в тот период лучшими армиями Европы.
Это с одной стороны заставило псковичей сделать основным критерием выбора князя наличие у того сильной конной дружины,а с другой - сделать упор на позиционный способ ведения боевых действий. На угрожаемых направлениях возникает сеть крепостей-пригородов, расположенных на небольших расстояниях одна от другой и способных оказывать друг другу поддержку. В случае нападения на одну из крепостей ополчения соседних городков начинали «партизанскую» войну против агрессора, уничтожая отделившиеся от основного войска отряды, затрудняя снабжение и препятствуя (если всё складывалось удачно) приступить к решительному штурму осаждённой крепости. Тем временем во Пскове спешно собиралось («покручивалось») войско, к которому зачастую присоединялись и добровольцы - «охочие люди», в числе которых могли быть и не граждане Пскова - «иноплеменники и иноземцы». Чаще всего появления псковского войска в районе боевых действий оказывалось достаточным, для того чтобы осаждающие отступили. 1463 г.«Тое же зимы в Великое говение месяца Марта 21 день, на память святого Якова Исповедника в понедельник, в 1 час дни придоша Немци ратью к Новому городку, с многим замышлением, в силе тяжце, и начаша пушки шибать на город... А другая сила немецкая начаша воевати и жещи псковские исады... И приидоша псковичи на завтрее... И немци услышавше псковскую силу и отбегоша от городка, и запас свой пометаша.
Если осаждённые чувствовали себя достаточно сильными, то они не ограничивались пассивной обороной, а наносили встречные удары по врагу, а в случае отступления его от стен организовывали преследование. Особенно это было характерно для собственно псковичей. Так, в 1271 г. «собравшеся погании Латины и, пришедше таино, взяша оукраины несколько псковских сёл и возвратишеся вскоре. Боголюбивыя же князь Домонтъ не стерпе обидимъ быти ... выеха в погоню в пятих насадех съ 60-ю моуж пскович и тако Божиемъ пособием 8 сот победи Немец на реке Мироповне, овых иссече, а инии истопоша в воде, а две насаде бежаще в иные островы. Князь же Домонтъ, ехав повеле зажещи остров, и егда начаши погании бегати, палиме траве, въсполоша огнем и власи на них и порты, и тако победи ихъ, априля 23, на память святого великомученника Георгиа, помощию и молитвою его.
Необходимо отметить, что в некоторых случаях эта практика приводила к катастрофам, как, например, в 1503 году, когда преследовавшее отступавших ливонцев соединённое псковско-московское войско потерпело от них жестокое поражение на Смолине.
Тактика построенная на создании оборонительных узлов, вызвала естественные нововведения в области вооружения и доспехов. Очень скоро - по крайней мере со второй половины XIII в. - в набор вооружения псковичей входит арбалет (самострел), оружие дорогое и мощное, пользовавшееся популярностью у профессиональных солдат и городских ополчений Западной Европы.
Археологические исследования во Пскове и его пригородах показали, что в это время значительно увеличиваются линейные промеры и вес боевого оружия (например булавы становятся в 3-4 раза тяжелее) - несомненный признак наличия прочной доспешной защиты у противника; чаще начинают встречаться кольчужные кольца и пластины от чешуйчатых доспехов. В середине XIV в. русский Северо-Запад перенимает панцирную новинку - «бриганду» или «бригандину», доспех из крупных пластин прикреплённых к изнанке тканевой основы, предшественник цельных рыцарских кирас. Отдельные части бриганды скреплялись между собой ремнями. Деталь подобного доспеха происходит с территории Окольного города Пскова. Летописи начинают упоминать о доспехах, которые можно было «срезать» (перерезать скрепляющие их ремни), убегая с поля боя, или устремляясь в погоню за бегущим врагом. Одновременно с этим псковичи осваивают важное дополнение к броне - диски «бесагью» прикрывающие от боковых ударов колени и локти.
Однако дальнейшего утяжеления вооружения не последовало. В первую очередь из-за того, что, несмотря на все указанные особенности военного дела в этот период истории Пскова, псковичи остались, во многом верны старой, апробированной веками тактике пограничной войны. Если против литовцев совершались масштабные самостоятельные походы (например на Полоцк в 1355 году), то в полевые сражения с ливонскими немцами псковичи старались не ввязываться без поддержки союзников и поэтому в большинстве случаев предпочитали действовать немногочисленными мобильными группами (по сорок-восемьдесят человек), часто пешими, что облегчало незаметное проникновение на ливонскую территорию. Порой такие отряды сталкивались с такими же отрядами ливонцев.
1340-1341 гг. «Немци тоя зимы приехавшее поставиша Новыи городок (Нейгаузен) на реце на Пивжи на Псковскии земли. А псковичи в то же время, коли Немци городок ставили, ехавше за Норову в малой дружине и взяша оу Ругодива посад»
... Псковичи пешцы, молодые люди пошли воевать Занаровьа, 50 муж о Калеке, о Карпе Даниловиче; а в то время Немьцы переехавшее Норовоу, повоевавшее села псковские на берегоу, и Карп с дружиной сретошеся с немцами съ норовци и ... сташе ... битися крепко, на память рожества святого Ивана Крестителя, и оубиша Немець на припоре 20 моуж; и побегоше прочь посрамленни, повергыи полнъ и добыток свой , и прогнавшее их за Норовоу,, а сами псковичи, поимавше всь добыток их и самых ороужие и порты , воротишася во Псков»
«...Володьша Строилович, подъимя с собою псковичь, поехаше селъ немецких воевати, зиме, по озероу, по леду, и оуслыша оже Немци воюют село псковское Ремдоу, и Володьша с дружиною поехаше на село на Ремду: оже Немцы селы псковские воюють, и не постряпоуче оудари наних, и аби Немцы не оуспеша ничто же, овихъ избиша, а инии устремишшася на бег, а иных изымавшее во Псков приведоша, иссекоша».
Одновременно с этим псковичи развивали свой речной и озёрный флот, который хотя и избегал сражений с ливонскими корабельщиками, но зато позволял легко перебрасывать из локацию в локацию «судовую рать» псковичей, набранную в основном из «охочих людей».
1407-1408 г. Рать псковская ездиша в лодьях и насадех на Нарову; и егда быша на Псковском Озере в Осатн,е и Немци въ шнеках, постигшее их, оударишася на них. И псковичи, пометавшее 7 насадовъ и проучи посоуди, и побегоша,и прибегоша ко Пскову пешь.
1463 г. Псковичи на вече посаднику Дорофею Олферьевичю даша ему воеводство ехати с охвочим человеком, с мужи псковскими в насадах воевати Немецкой земли... Иноземцы биеша челом псковичам, чтобы их приняли к собе в насады, и псковичи прияша их к собе в насады... И поехоша псковичи... в насадах, а иные в лодьах... А всех было 20 ускуев, да 80 лодей, с все то с людьми... И ехавше в Немецкую землю, и много воеваша, и Кержели (Кервели - область по верхнему течению р. Воо, правому притоку р. Эмайыги ) половину выжгоша...
Традиция активного применения и самостоятельных действий судовой рати было важнейшим фактором позволившим Пскову сохранить то, что на протяжении XII-XIV вв. утратило большинство русских регионов - боеспособную пехоту. Вторым по-значимости было широкое привлечение к военным действиям малоимущих («молодших») и «иноземных» (под которыми подразумевались в основном переселенцы из других русских княжеств) жителей Пскова. И те и другие не имели возможности воевать в составе конного полка, однако зачастую обладали немалым военным опытом (как например новгородские ушкуйники, вынужденные порой просить убежища во Пскове). Именно эта категория военнообязанных и «охочих» людей могла являться основным проводником технических новшеств в военном деле.
Недаром уже в 1478 г. Псков обладает контингентами высокопрофессиональных воинов посылая в помощь Ивану III «пушками, пищалями и самострелы с всею приправою, с чем к городу приступати». На протяжении следующего полустолетия Псков поставляет в великокняжеское войско именно пищальников и наряд (артиллерию). Причем, когда в 1512 году (вспомним, что это происходит через два года после события до самых корней переменившего жизнь Пскова, в период «оскудения» и демографического кризиса), псковичи хоть им и было «тяжко вельми» по требованию Василия III присылают под Смоленск тысячу пищальников.
В какое время у Пскова появляются самые первые артиллерийские орудия точно неизвестно, но это произошло никак не позже августа 1394 года. Тогда в руки псковичей попали «пушичи и пороки» новгородского войска осаждавшего Псков и захваченные псковичами в результате ночной вылазки. Самострелы, как уже упоминалось ранее, псковичи использовали с XIII в. Отряды пищальников возникают во второй половине XV в. и очень скоро число их становится значительным - иначе невозможно было бы выделение их из числа затребованной Иваном Великим «подмоги». Летописное сообщение от 1512 года даёт нам некоторое представление о том каковы были люди воевавшие в составе уже упомянутой тысячи. «И князь великыи даше псковским пищальником, Хороузе сотнику с товарыщи три бочки мёду и три бочки пива и напившися полезоша к городу...и много под городом посохи и пищальников прибило, а псковских, пищальников много же прибиша, зане же оны пьяны лезли...».
И при этом летописи сообщают, о том, что псковские воины остаются верны не только старой тактике - в 1501 году псковский летописец будет сочувствовать наместнику Великого князя, псковскому князю Ивану Горбатому который: «начаша заганивати псковичь, чтобы не ехали розно, а они всё по закустовью...», как видим, основной тактический рисунок ведения пограничных войн не изменился за тысячу лет - но и древнему оружию.
В 1480 году во время осады Пскова магистром Берндом фон дер Борхом псковичи отразили немецкий десант пытавшийся высадиться на Запсковье «бьющееся ово камениемь ово секирами и мечми». В 1501 году после поражения псковско-московского войска на Серице «Псковичи... молодые люди два третьяго покрутили шитом и сулицами, и бишася с Немцами много на бродах».
События 1510 года в значительной мере изменило ситуацию в Псковской земле и коснулось, это не только политических структур, но и военной организации Пскова. Значительная часть тех кто составлял псковскую «коневую рать» были выселены в Москву, в город был введён гарнизон из тысячи детей боярских и из пяти сотен новгородских пищальников. Присланы также были казённые пищальники и воротники - псковичей отстранили от охраны городских стен. Были ликвидированы городские осадные и военные склады-клети на Крому - и оборонительные возможности города стали полностью зависеть от волеизъявления Великого князя. В псковских землях испомещивались московские, тверские и новгородские «дети боярские», постепенно превращаясь в основного поставщика военной силы этих территорий. Они приносили «московский стиль» боя и вооружения, основанный на широком применении конницы вооружённой луками и саблями и ко второй половине XVI в. воинская традиция псковичей постепенно растворяется в общерусской. Из археологических слоёв соотносимых с этим временем происходят перекрестья сабель, , детали бердышей и фуркетов - мушкетных сошек, фрагмент колчана турецкого типа, наиболее распространённого в это время на Руси.
Это было закономерным - Псков из центра независимой пограничной территории превратился в пограничную крепость складывающейся империи. Менялись времена, в военный быт приходила стандартизация всех его сторон и поддерживать местную традицию становилось неуместным. Псков всё более включался в общерусскую жизнь, утрачивал особенности, ранее отмечаемые иностранцами, но сохранил, однако, и свою грозную славу, и особое отношение к себе со стороны власть предержащих - слишком велико было значение Пскова для обороны западных границ и слишком свежа память о его независимости.
Комментарий: Кавалерия Пскова и Ливонского ордена.
Вопреки обыденным представлениям вооружение русских и их немецких противников в начале XIII века различалось не так уж сильно. В этом нет ничего странного - до монгольского нашествия связи русских земель с Западной Европой были весьма тесными, а низкое развитие технологий не позволяло слишком разнообразить набор оружия и доспехов. Кроме того и Русь и немецкие рыцарские ордена в это время находились под сильным влиянием многовековой византийской традиции выдержавшей почти 8- вековое испытание временем. Те различия, которые стали определяющими век спустя, в первой половине 13-го века ещё даже не начали складываться (а в Псковской Земле они, кстати, так и не прижились).
Основой профессионального войска для обеих сторон являлась тяжеловооружённая конница. Она и станет предметом нашего разговора.
Всё раннее и развитое Средневековье основу защитного снаряжения составлял щит. Основным типом всаднического щита в это время становится треугольный выпуклый щит высотой около метра и шириной примерно 7 см. Удерживали его двумя способами или за рукоять виде ременных петель которые зажимали в кулаке, или продевали локоть в дополнительный широкий ремень. При использовавнии второго способа было проще было удерживать поводья, и легче держать щит, но зато он становился менее подвижным, им невозможно было прикрыть от удара ноги, а в случае падения с лошади возрастала вероятность сломать или вывихнуть руку. Щит, изготовленный из проклеенного дерева и обтянутый несколькими слоями пропитанной клеем и известью ткани, весил довольно много (4-6 килограммов) и что бы снизить нагрузку на левую руку его снабжали шейным ремнём. Наряду с треугольными использовались и каплевидные щиты хот я последние уже выходили из моды. Маленькие круглые щиты - баклеры, диаметром около полуметра использовались в основном, когда всадники спешивались.
Несмотря на все неудобства которые он причинял тяжёлый щит был единственным видом защитного вооружения способным защитить своего владельца от таранного удара копьём или от стрелы выпущенной из сложносоставного лука или арбалета. Все остальные доспехи того времени не могли в этом смысле с ним соперничать. Тем более основной европейский доспех - кольчуга.
Рубаха из склёпаных колец защищала бойца от горла до середины бедра или до колен, рукава достигали локтя или кисти. Весила она 5-7 килограммов, носилась на вязаном из толстой шерсти или стёганом поддоспешнике, и достаточно надёжно предохраняла от ударов меча и топора, от копья или стрелы она защищала гораздо хуже, но не смотря на то, что в это время существовали более надёжные доспехи (например ламеллярные или чешуйчатые), Западная Европа и Северо-Запад Руси оставались верны кольчатому доспеху. Тому было несколько причин.
Во-первых: в отличии от всех других типов существовавших в то время доспехов кольчуга не имела крупных зазоров (например под мышками), и соответственно у неё не было зон повышенной уязвимости.
Во-вторых: повреждение нескольких колец кольчуги практически не снижало её защитных качеств, а утрата даже одной пластины ламеллярного доспеха ставило под угрозу всю целостность его конструкции. Тоже касалось и воздействия атмосферных условий. Имеющие тканевые подкладки или скреплённые кожаными ремешками пластинчатые доспехи в сыром и холодном климате начинали ржаветь и распадаться. Ремонт пластинчатого доспеха и/или очистка его от ржавчины требовали размонтировки значительного участка брони. Что касается ухода за кольчугой то при регулярной смазке кольца, в процессе носки, сами избавлялись от ржавчины, а в случае слишком уж сильного загрязнения их чистили, закладывая в бочонок с просушенным песком и прокатывая его по двору. Поэтому ставшие популярными на юге Руси ламеллярные панцири плохо приживались на сыром Северо-Западе.
В-третьих: слабая сопротивляемость дробящему или колющему поражению в условиях северных земель компенсировалась (особенно в холодное время года, на которое приходился основной период военных действий), упругой поддёвкой и манерой носить поверх кольчуги верхнюю зимнюю одежду. Гибкость и подвижность кольчуги этому совершенно не препятствовала.
И это в свою очередь обусловило долгую жизнь кольчуги - она была единственным доспехом на который можно было надевать другой доспех, повышая свою нагрузку (что не слишком важно для всадника), но не теряя гибкости.
Русские и немецкие кольчуги того времени отличались только некоторыми деталями. Немцы раньше чем русские озаботились кистевым прикрытие, так появились кольчуги с приплетёнными к рукавам «варежками»-маффлёрами. Чаще чем русские немцы использовали кольчужные наголовья - русские предпочитали крепить бармицу к шлему. Реже русские использовали и кольчужные чулки, предпочитая на восточный манер прикрывать голени специальными «всадническими» сапогами из толстой кожи. Широкие и высокие они надевались поверх обычной обуви, и сбрасывали в случае если коннице приходилось сражаться в пешем строю.
Довольно редким дополнением к доспеху у обеих сторон были железные наручи и поножи. И то и другое чаще использовалось русскими чем европейцами. Это объяснялось как тем, что на Руси предпочитали кольчуги с более короткими рукавами, оставлявшие без зашиты предплечья, так и архаичной византийской традицией, оказавшей сильное влияние на своих православных союзников.
Наиболее рознились по внешнему виду шлемы. Русские воины остались верны своим (а также степным и византийским) сфероконическим боевым наголовьям - шеломам, к нижнему краю которых крепилась кольчужная бармица, а западная Европа в процесс длительных практических изысканий выработала свои типы шлемов.
Первый, появившийся примерно в 80-е годы 12-го века и почти сразу вытеснивший традиционный конический тип, так называемый цилиндрический шлем с плоским или слабо выпуклым верхом послужил родоначальником «больших шлемов», тех самых железных «ведёр» хорошо известных по фильмам и иллюстрациям.
Второй, менее известный, но очень популярный - это шапо-де-фер, «железная шляпа». В отличии от «большого шлема» он не имел забрала, но зато не мешал свободному обзору и не затруднял дыхания. Став сначала наголовной защитой так называемых «сержантов», он вскоре завоевал популярность и у высшей знати Западной Европы, его носили даже короли.
Постоянно сталкиваясь с конными лучниками (русские в Причерноморье и Поволжье, а европейцы в Палестине, Египте и северной Африке) воины-профессионалы должны были значительное внимание уделять защите лица. Основные варианты на начальном этапе были весьма близки. Нижнюю часть лица практически до глаз прикрывали кольчужной завесой, однако этого было недостаточно и здесь западно-европейские мастера разработали более совершенную защиту лица в виде прикреплённой к налобнику шлема металлической пластины с прорезями для глаз и дыхания. Именно то, что потом стало называться забралом. Возможно его высокая популярность у западных кавалеристов объяснялась и тем, что таранный встречный удар копьеносной конницы в их практике применялся чаще, а забрало давало гораздо большую защиту от удара копьём. В отличие от немцев русские так и не приняли на вооружение пластинчатое забрало, ограничившись усовершенствованием наносника и иногда - крайне редко - использовали маски в форме человеческого лица-«личины», заимствованные у степняков.
Поверх доспеха и русские и немцы носили специальные одеяния (сюрко, намёты, епанчи), не только предохранявшие доспех от атмосферного воздействия (что было их главной функцией), но и позволявшие в ходе битвы различать своих и чужих.
В целом для середины 13-го века было характерно утяжеление и упрочнение доспехов, как за счёт увеличения толщины проволоки идущей на изготовление кольчуг, так и за счёт усиления их дополнительными защитными элементами. В сочетании со щитом они надёжно прикрывали своих владельцев от большинства ударов и уколов, тем более что удар стремились наносить не по доспеху, а в неприкрытые или слабо прикрытые им зоны (голени, внутреннюю часть бедра, предплечья, шею, лицо).
Основным, если можно так выразиться «личным» оружием всадников того времени был прямой обоюдоострый меч, сужающийся к острию, клинок этого оружия был длиной около 70-80 см. Это было вполне развитое фехтовальное оружии которым и рубили и кололи. Однако увеличение прикрытой доспехом площади тела, упрочнение доспеха привело к тому, что появилась необходимость усиления пробивающих способностей меча. В моду входят так называемые «большие» или «военные» мечи, с длиной клинка более метра, и удлиненной рукоятью позволяющей подключать к удару левую руку. Эти мечи были гораздо более мощными и средневековые миниатюры пестрят изображениями нанесённых им тяжелых ранений.
Тоже самое упрочнение доспехов спровоцировало укрупнение и утяжелении и другого оружия ближнего боя. Топоры и булавы этого времени заметно тяжелее свих предшественниц и способны если не проломить доспех, то хотя бы контузить его носителя.
Однако главным оружием кавалерии средневековья было 3 -4-хметровое копьё, позволявшее наиболее полно использовать потенциал тяжеловооружённого всадника сидящего на рослой, прикрытой налобником и нагрудником лошади.
Всадники шагом (что бы сберечь силы коня) двигались навстречу противнику и на дистанции 150-200 метров переходили на галоп, атакуя неприятеля на скорости около 1200 м в минуту. Если учесть что всадник и конь весили вместе около тонны можно представить, какая сила в момент столкновения сосредотачивалась на острие копья. Сначала тяжелооворуженный конные копьеносцы атаковали выстроившись в линию, но во время крестовых походов воено-монашеские ордены освоили новую тактику.
Родоначальниками её были византийцы, первые европейцы имевшие обученную и профессиональную конную армию. В конце 10 века император Никифор Фока возродил в византийской коннице тяжелую кавалерию и разработал (или записал) основные принципы её применения. Именно тогда и возник клин тяжеловооружённых воинов («свинья» русских летописей). Первыми кто испытал на себе удар нового строя были арабы и воины Святослава Киевского, именно массовое применение катафрактариев переломило ход русско-византийской борьбы и привело к поражению Святослава. Против удара бронированной конной массы не могло устоять не одно войско того времени.
Перенять же это новшество оказалось не под силу большинству соседей и противников Византии.
Во-первых: для построения клина требовалось значительное число (не менее трёх сотен, а желательно вдвое больше), обученных сражаться единым строем и - что крайне редко случалось в феодальные времена - беспрекословно повиноваться приказам. Любая самодеятельность, любая попытка проявить личный героизм или наоборот, бежать с поля боя могла стать фатальной для войска. Точно также была опасна ошибка во время манёвра, клин неудержимый в момент фронтального натиска был достаточно уязвим при перестроениях. Для совместных точных действий такого рода формирований требовалась длительная тренировка, а позволить себе её могла только профессиональная армия свободная от других забот.
Содержать же сильную регулярную армию можно было дишь при развитой и процветающей экономике.
Во-вторых: клин во-время своего сближения с противником подвергался активному обстрелу, если для одиночных всадников это было менее опасно (за счет возможности манёвра и сравнительно невысокой вероятности точного выстрела на дистанции перехода в галоп) то плотный и глубокий строй воинов «идущих свиньёй» являлся весьма уязвимой мишенью. То требовало чтобы все воины в составе клина имели надёжную броню, что в сочетании с крупной лошадью способной вести тяжеловооруженного всадника было весьма дорогим удовольствием.
В-третьих: клин нуждался в прикрытии с тыла и флангов, поскольку в момент набора скорости перестроиться и отразить нападение с неожиданного направления было практически невозможно. Прикрывать клин тоже должны были профессионалы , хорошо представляющие своё взаимодействие с основной ударной силой своего строя.
Из всех армий 13-го века только военно-монашеские ордена имели в совеем распоряжении возможности для создания действенного клиновидного построения и именно они принесли его на Северо-запад Руси.
ЛИТЕРАТУРА
- Генрих Латвийский. Ливонская хроника. 2009. Рязань.
- ПСРЛ. Т. 3. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. 1950. М-Л.
- ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Новгородская четвертая летопись. 2000. М.
- ПСРЛ. Т. 5. Вып.1. Псковские летописи. 2000. М.
- ПСРЛ. Т. 5. Вып. 2. Псковские летописи. 2000. М.
- ПСРЛ. Т. 6. Вып.1. Софийская первая летопись старшего извода. 2000. М.
- «Стратегикон Маврикия», СПб. 2004.
- Никифор II Фока, «Стратегика» СПб.2005
- Алексеев Ю.Г., Походы русских войск при Иване III. 2007. СПб.
- Бессуднова М. Б. «Старая Ливония» в контексте государственного противостояния.\\ Вехи Минувшего вып.5. 2009. Липецк.
- Ершова Т.Е., Яковлева Е.А. (Псков). Камерный некрополь древнего Пскова. (Доклад прочитанный на 55-ом заседании семинара им. академика В.В. Седова «Археология и история Пскова и Псковской земли» (13-15 апреля 2009 г.)
- Салмина Е.В., Салмин С.А. Новые открытия на Завеличье средневекового Пскова: поселение или город? - в печати.
- Салмина Е.В., Салмин С.А. Ольгинские I-III раскопы 2006 года на Завеличье средневекового Пскова\\ Археология и история Пскова и Псковской земли. Семинар имени академика В.В. Седова. Материалы LIII заседания (10-13 апреля 2007 года). Псков.
- Седов В.В. Древнерусская народность. М. 1999.
- Тваури А. Следы города Юрьева с 1030 по 1061 г. в культурном слое нынешнего Тарту. Псков в российской и европейской истории. Т. 1. 2003. М.
- Хрусталёв Д.Г. Северные крестоносцы. Том 1. 2. 2009. СПб.
- Яковлева Е.А. Камерное погребение X в. из Старовознесенского раскопа. Археология и история Пскова и Псковской земли. Материалы LI научного семинара посвященного памяти академика В.В. Седова. 2006. Псков.
