«Бороться и искать, найти и не сдаваться» — эти слова из знаменитого романа Вениамина Каверина «Два капитана» для многих стали жизненным кредо. Роман об удивительной судьбе прошедшего через невероятные испытания Сани Григорьева выдержал сотни переизданий и дважды был экранизирован. Среди известных произведений Вениамина Каверина также «Открытая книга», «Перед зеркалом», «Эпилог» и многие другие.

Увы, о самом писателе широкому кругу читателей известно не так уж много. О том, каким человеком был Вениамин Александрович, рассказала его внучка — филолог и переводчик Татьяна Бердикова(на фото).

— Татьяна Владимировна, что в вашей семье напоминает о знаменитом деде?

— Сохранился его дом в писательском поселке Переделкино. Там практически все осталось, как было при нем, Вениамине Александровиче. Большая библиотека, стол, за которым он писал, кресло. В этом доме дедушка жил круглый год. В Москве бывал редко.

— Какой из подарков деда для вас особенно дорог?

— Дарил он мне в основном книги. В раннем детстве это были сказки. Я достаточно рано научилась читать. Дед уделял мне много времени. Он был человек очень организованный. Обычно в девять часов утра садился писать. Работая дома, каждое утро одевался так, будто идет на работу, — костюм, рубашка, галстук… Наверное, это как-то помогало собраться и настроиться определенным образом.

А после трех часов шел прогуляться и брал меня с собой. Мы разговаривали обо всем. Почему-то запомнилось, что лето в Переделкине всегда было теплым, сухим и солнечным. Хотя недавно перечитывала письма, которые Вениамин Александрович писал моим родителям, когда они куда-то уезжали и меня оставляли с бабушкой и с ним, и с удивлением узнавала: оказывается, было и сыро, и пасмурно, даже печку приходилось иной раз летом топить.

Возможно, такими остались мои детские воспоминания, потому что дед был очень светлым человеком и всегда оставался оптимистом. После прогулки обычно снова садился за рабочий стол. Писал статьи в журналы и газеты, отвечал на письма читателей, которых получал очень много и которые у нас хранятся до сих пор.

Многие читатели искренне верили, что главный герой романа «Два капитана» Саня Григорьев — реально существующий человек, и обращались к нему с вопросами и просьбами.

— Правда, что произведение очень понравилось Сталину?

— Об этом ничего не могу сказать. В 1946 году за роман «Два капитана» дед получил Сталинскую премию второй степени и за эти деньги построил дачу в Переделкине. Но лично со Сталиным он знаком не был и в партии не состоял.

На долю деда выпало немало испытаний. Старший его брат — микробиолог Лев Александрович Зильбер — был трижды репрессирован. Очень тяжело Вениамин Александрович переживал и то, каким гонениям и унижениям подвергался Михаил Зощенко, с которым его связывала многолетняя дружба.

После известного постановления ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» Зощенко оказался в полной изоляции. От него отвернулись почти все. Увидев Зощенко, многие знакомые переходили на другую сторону улицы. А дед продолжал с ним общаться и всячески поддерживал. Обо всем этом можно прочитать в его последней книге «Эпилог», которая писалась «в стол» и увидела свет уже после смерти деда.

— С удивлением узнала, что еще при жизни Каверина роман «Два капитана» успешно издавался во многих капиталистических странах.

— Да, это так. В Англии, США… Из Америки в качестве гонорара ему прислали пишущую машинку знаменитой фирмы «Ундервуд». Переводить валюту в Советский Союз было ведь невозможно. Правда, дед на этой машинке не печатал, всегда писал от руки. Печатала бабушка.

— Вениамин Александрович бывал за границей?

— В 1960-е годы во время «оттепели» ему довелось побывать в Италии, Японии, Англии, Бельгии… Все эти поездки нашли отражение в его путевых очерках. Особенно деду понравилась Англия. Он очень любил и хорошо знал английскую литературу. Эту любовь передал и мне. Я стала переводчиком с английского. До сих пор сохранилось несколько привезенных им из этой страны фарфоровых фигурок — диккенсовских героев. Чарльз Диккенс был одним из его любимых писателей. К слову, дед любил вырезать человечков из коры. Когда я была маленькая, сделал для меня Буратино, Бармалея, какую-то загадочную птицу.

— Какова история любви ваших бабушки и дедушки?

— Моя бабушка Лидия Николаевна Тынянова — младшая сестра известного литературоведа и писателя Юрия Николаевича Тынянова. А Юрий Тынянов был одноклассником и другом дедушкиного брата Льва. Познакомились дед и бабушка еще подростками, поженились совсем молодыми и прожили вместе 62 года. Бабушка была детской писательницей, она автор биографий Марии Ермоловой, Миклухо-Маклая и ряда других книг. Их дети Наталья и Николай стали учеными. Мама моя — профессор фармакологии. А дядя был крупным вирусологом.

Когда бабушка умерла, дед очень тяжело переживал потерю. Думаю, это обстоятельство ускорило и его уход. В Переделкине у него случился сердечный приступ. Родители успели отвезти его в Москву в кардиологический центр, где работал мой отец, но через сутки деда не стало. Сердце было изношено — спасти не удалось.

— Каким человеком Вениамин Каверин был в быту?

— Неприхотливым. Когда оставался на даче один, варил себе и собаке овсянку. Во время войны у него открылась язва и всю жизнь давала о себе знать. Поэтому он любил каши. И особенно гречневую. А еще — клубничное и малиновое варенье, которое варила бабушка. Переделкино — место лесное. В лесу хорошо растет малина. К чаю нередко заходили соседи. Для этого не требовалось особое приглашение. Калитки тогда не запирались. Приезжали к деду и его друзья из Киева — поэт Леонид Первомайский и писатель Савва Голованивский. Дед с ними переписывался. Вообще, дом был гостеприимный. Помню, как дед вручал моим оставшимся пообедать друзьям «Огуречную медаль» (кружок огурца). Медалистом становился тот, кто первым съедал свою порцию.

— Домашние животные были у вас?

— Да, овчарка Буся и огромный рыжий кот Филя «переделкинской» породы. Почему «переделкинской»? Первой персидскую кошку завела Маргарита Алигер. Когда появились котята, соседи с удовольствием их разобрали. Наш Филя оказался долгожителем — прожил двадцать лет. В нашем доме он был полноправным членом семьи. Помню, как однажды, уже в весьма почтенном возрасте, запрыгнул на накрытый к ужину стол. Бабушка вбежала в комнату со словами: «Говори, что съел!» Он, не сумев признаться, стыдливо со стола спрыгнул.

— Машину Вениамин Александрович водил?

— Одно время — да. Сначала «Победу», потом купил «Жигули». Но как-то попал в аварию и после этого за руль уже не садился.

— Чем увлекался, кроме творчества?

— Зимой катался на лыжах. Летом любил плавать, много ходил, поэтому всегда был стройным, подтянутым. Каждое утро делал зарядку. Слушал классическую музыку. Сохранились его проигрыватель и пластинки. И, конечно же, много читал.

Он был очень образованным человеком. Закончил институт восточных языков по арабскому отделению в Петрограде и одновременно историко-филологический факультет университета. В молодости стихи писал. Но после того как их раскритиковал Мандельштам, окончательно решил заняться прозой и в 19 лет опубликовал свой первый рассказ «Одиннадцатая аксиома».

— Случались ли в жизни Каверина чудеса?

— Чудо случилось во время войны. Бабушка с детьми уехала в эвакуацию. И они с дедом потеряли друг друга. Она не знала ничего о нем, он — о семье. И вдруг услышала по радио написанный им очерк о Ленинграде. Какая была радость: жив! К слову, во время войны дед был фронтовым корреспондентом.

— В 2001 году по роману «Два капитана» поставили мюзикл «Норд-Ост», который стал печально известен из-за случившегося в 2002-м теракта на Дубровке.

— Да, это так. Деда уже в живых не было. Он умер в 1989 году. Я знакома с авторами этого мюзикла. Они приходили к нам — ведь чтобы экранизировать произведение или поставить спектакль, нужно получить у автора или его наследников разрешение. Потом мы были на премьере. Мюзикл всем нам очень понравился. А спустя год случилась эта страшная трагедия на Дубровке.

— Сегодня ощущается интерес к творчеству Вениамина Каверина?

— Его книги постоянно переиздаются. А сейчас готовится новая экранизация романа «Два капитана».

— Что бы вы сказали вашему деду сегодня, если бы он мог вас услышать?

— Поблагодарила бы за все, чему он меня научил. И еще сказала бы, что всегда о нем помню.